-Вот, подписывай тут. А вот твои деньги. Можешь не пересчитывать, - Глацио сидел за небольшим письменным столом в своей коморке в замке. Темноту разгоняли свечи, расставленные по углам, воздух был наполнен запахами разогретого воска, пота и дешевого табака. Именно здесь заключались все сделки купли и продажи недвижимости, давались указания по сносу и возведению жилья.
-Нет уж, я пересчитаю, - данмер опустилась на стоящий напротив стул и развязала мешочек монетами, не обращая внимания на презрительно фырканье имперца. Впрочем, денег было ровно столько, сколько обещано. Она взяла белое гусиное перо, обмакнула его в чернильницу и, стряхнув излишки краски, оставила размашистый росчерк на гербовой бумаге. Мужчина гордо вкинул голову, отчего его подбородки омерзительно дрогнули.
-Когда будешь уходить, загляни к Гилгондорилу. Напомни ему, что он должен мне денег.

-Налей-ка мне хмельного мёда, - данмер взобралась на стул перед стойкой таверны и положила перед собой мешочек с монетами. – Глацио просил передать, что хочет взыскать с тебя должок.
-Да помню я, - угрюмо произнёс Гилгондорил, хозяин таверны «Серебряный-дом-на-воде». Из бутылки, что он держал в руках, в небольшой глиняный стакан лилась золотистая ароматная жидкость. Ульрика с удовольствием втянула ноздрями запах, прежде чем попробовать напиток, и сделала глоток. Сладкий мёд обжёг хмелем гортань, спустился по пищеводу в желудок. Эльфийка, причмокнув, облизнулась и сделала ещё глоток.
«Надо куда-то спрятать деньги. Таскать с собой такой груз мало того, что неудобно, так ещё и крайне опасно, - взгляд алых глаз данмер бегал по стенам таверны будто в поисках помощи. – Отдать на хранение некому, разве что в банк в Имперском городе. Но туда ещё нужно добраться. Ох-ох-ох…»
В то же мгновение глаза зацепились за сидящего на соседнем стуле человека. Правда, это ещё неизвестно, человеком он был или мером – голова его лежала на столе на руках, длинные волосы разметались по плечам. Он явно был очень пьян и предавался здесь сладкому сну. На коленях у незнакомца лежала походная сумка, из которой торчал осколок какой-то каменной пластины. Эльфийка с интересом поглядывала на него и, улучив момент, когда Гилгондорил отвернулся, осторожно вытащила осколок. Беглого взгляда хватило, чтобы понять, что это одна из древних штучек, которые попадаются в айлейдских руинах. Кусок какой-то фрески или скрижали. Сверху были выбиты неизвестные руны, когда-то залитые лазуритовой краской. Сейчас же краска почти вся облупилась.
«За такую вещицу можно неплохо получить у коллекционеров. Или просто продать её в Университет».
Эльфийка ещё раз взглянула на спящего, но тот так и не проснулся. Ульрика, завернув пластину в плащ, вынула монетку, положила её на стойку рядом с пустым стаканом и осторожно, стараясь не создавать лишнего шума, покинула таверну.

И вот чалая кобылка готова, новая владелица передаёт девушке кошелёк и уезжает, предварительно окинув цепким взглядом оставшихся лошадей. Помимо платы Садальмелик находит в мешочке двадцать лишних монет и, вспомнив презрительный взгляд покупательницы, недоумённо пожала плечами. Деньги есть, а значит – гуляем!
К вечеру она была сыта и немного пьяна. Усевшись на охапке соломы, она мурлыкала себе под нос песенку и с удовольствием наблюдала, как Менкар деликатно щиплет травку, срывая её одними губами. Алые лучи уходящего солнца лениво скользили по его золотистой шкуре, подчёркивая каждый мускул. Отис безумно захотелось подойти и погладить это роскошное животное, а ещё лучше – перебороть страх и прокатиться.
Шерсть у коня короткая и мягкая, по венам струится горячая кровь. Девушка провела рукой по гладкой спине и легко запрыгнула на коня. Менкар словно ждал этого, и тут же приосанился, и пошёл лёгкой иноходью, стоило только девушке пошевелить ногой. Конём не приходилось даже управлять по-настоящему, он словно чувствовал, что от него хотят.

Она каталась до самой ночи и совсем забыла о времени. Спешившись и положив руку Менкару на шею, она тихо брела обратно к конюшням, вдыхая сладкий от запаха цветов воздух. Сладкий, словно ягодный пирог, если бы не лёгкая нотка дыма…
Садальмелик поспешила к конюшням. Красные всполохи, крики и ржание коней. Вокруг загона с лошадьми кружило пятнадцать вооружённых всадников. Один из них, сидящий на приземистой лошадке, зажёг очередной факел и бросил его на крышу. Яркая вспышка на мгновение осветило лицо всадника, и Отис с ужасом узнала в нём утреннюю покупательницу. Она развернула свою кобылку и что-то прокричала своему напарнику, явно чем-то недовольная. А тем временем, остальные набежчики накидывали верёвки на лошадиные шеи и уводили их по дороге на запад.

Через три минуты всё было кончено. Топот копыт и ржание затихло вдали. А Садальмелик всё стояла, не в силах пошевелиться, и наблюдала, как стражники бегают вокруг дома, пытаясь его потушить.

Добавлено (07.01.2011, 03:11)
---------------------------------------------
К рассвету всё утихло, и Отис направилась под навес у конюшни для того чтобы забрать свои вещи. Они обнаружились на своём месте, целые. Садальмелик сдула с сумки пепел и солому, и накинула её на плечо. Затем прихватила узду и седло с попоной: судя по всему, ночной набег был вызван именно наличием Менкара – за такого жеребца можно потребовать очень большие деньги. Расставаться с конём не хотелось, и поэтому предстоял лишь один путь: бежать. В соседской сумке обнаружился мешочек с монетами, а под лавкой лежали сухари. Воровать нехорошо, но делать нечего.
Менкар стоял прямо, пока Садальмелик его седлала, словно понимая, что деваться ему некуда. Стоило девушке поднести к его морде узду, как тот недовольно запрядал ушами.
-Ну же, милый, - грустно вздохнула девушка. – Нам теперь ничего другого не остаётся.
Конь понимающе дотронулся носом до плеча Садальмелик и позволил взнуздать себя.
Девушка взобралась на кон и застыла в нерешительности. Ещё вчера жизнь казалась липким сиропом, тянущимся из дня в день, густым и душным, а сегодня весь Тамриэль лежит перед её ногами. Под седлом её любимый конь, в сумке лежит пара сотен монет, на первое время хватит. Только вот почему-то неприятно ноет в груди, и так не хочется рисковать и отправляться куда-то.
Менкар тихо всхрапнул, выведя девушку из раздумий.
-Да, ты прав, дорогой.
И направила коня на север.

Эльфийка ухватилась пальцами за тяжелое медное кольцо и приподняла его. Раздался едва слышный скрип – пазухи уже давно не смазывали маслом, металл успел покрыться тонкой плёнкой ржавчины. Сант отпустила кольцо, и оно с грохотом обрушилось на металлическую обивку. На пальцах осталась лёгкая рыжеватая пыль.
Дверь медленно приоткрылась, и в проёме показался долговязый нордлинг. Сначала он подслеповато щурился на яркий свет улицы, но потом всё-таки опустил голову к босмер.
-Тебе чего? – он быстро пробежался уже профессиональным взглядом по девушке – долю секунды ему хватало, чтобы оценить благосостояние и примерный чин гостя. Его лицо мгновенно приняло невозмутимое выражение, взор устремился куда-то поверх её головы, а влажная нижняя губа, больше похожая на кусок засохшей оладьи, презрительно оттопырилась.
Сант некоторое время стояла перед ним, открыв рот, но тут же собралась и выпалила:
-Я хотела бы встретиться с господином Умбакано. Мне нужна его консультация, как специалиста.
Нордлинг снова перевёл на неё удивлённый взгляд.
-Консультация? У господина? – сухие губы растянулись в скупой улыбке. – А у тебя хватит денег на консультацию у господина Умбакано?
Босмер стыдливо опустила взгляд. В самом деле было весьма самонадеянно прийти в центр Империи и ждать даже малюсенькой помощи от столичного аристократа. Тем более такой оборванке, как она. Сант тут же вспыхнула, обозлившись на собственные мысли, и гордо вздёрнула острый подбородок. Рыжие глазки заметали озорные искорки.
-Платить? Вот ещё! Я планирую получить неплохую награду за мою находку, из-за которой я несколько раз едва не распрощалась с жизнью, - эльфийка как бы не специально провела айлейдской табличкой прямо перед носом слуги и демонстративно засунула её в походный мешок. – И если ты не допустишь меня к своему господину, то мне придётся поискать этому артефакту другого хозяина.
Эта маленькая ложь была достаточно рискованным шагом, ведь Сант не знала, к кому можно было бы ещё пойти с этой находкой. Более того, было совершенно неизвестно, стоит ли эта самая находка того, чтобы ради неё стаптывать единственные сапоги. Впрочем, по выражению лица нордлинга сало ясно, что ей удалось найти лазейку в этой непроходимой стене аристократического презрения.
-Господин сейчас изволит обедать. Принять сможет через четверть часа. Я доложу ему, что его ждут посетители…
Слуга, не меняя выражения лица, развернулся и скрылся в тени помещения. Не дождавшись приглашения, эльфийка шагнула следом. После яркого полуденного солнца особняк показался слишком тёмным и прохладным. Теперь-то стало очевидно преимущество толстостенных каменных домов – тонкие деревянные домики здесь явно проиграли бы в борьбе с жарой.
Когда глаза привыкли к полумраку, Сант огляделась. Она стояла в просторной комнате, скупо обставленной мебелью. При желании здесь можно было бы устраивать танцы на приличное количество персон, если сдвинуть резную софу и чайный столик к стене. На стенах висели богато украшенные гобелены, шторы неплотно прикрывали окна, допуская в комнату ровно столько света и тепла, сколько нужно, чтобы не спотыкаться об углы и чтобы воздух не нагревался до уличной температуры. Да, пожалуй, здесь действительно дышалось свободней, чем на улице.
Только обведя комнату взглядом в третий раз, босмер заметила стоящего у двери агронианина. Его тёмная красновато-чёрная кожа так изумительно сливалась с узором гобелена, что вошедшему удалось бы его разглядеть исключительно заметив моргание широко расставленных крапчатых глаз и скупое поблёскивание колечек в мифриловой кольчуге. Заметив на себе взгляд гостьи, аргонианин улыбнулся, ещё больше обнажив ряд белых и острых, как иголки, зубов. Руки его покоились на широком кожаном ремне, который держал на себе помимо фляги ещё и ножны.
Оценив длину ножен, в которых наверняка скрывался остро наточенный меч, эльфийка покрепче прижала к себе сумку и предпочла перевести взгляд на ту дверь, за которой скрылся слуга. Оттуда доносились восхитительные запахи горячих блюд. Кажется, это была запеченная птица. Наверное, куропатка. Или рябчик. А ещё пахло варёным картофелем в сметанном соусе. Его бы ещё сверху зеленью посыпать. М-м…
Эльфийка сглотнула голодную слюну. Ей так и не удалось сегодня позавтракать – стены имперского города были так близко, и было бы непозволительной роскошью остановиться на привал перед самой целью путешествия.
Дверь распахнулась. Вышедший из обеденной комнаты слуга жестом пригласил эльфийку войти. В этой комнате было светлее, шторы были распахнуты, и солнечный свет щедро заливал обеденный стол на несколько персон, уставленный полупустыми блюдами так, словно сегодня здесь изволили откушать с полдюжины человек. Впрочем, приглядевшись, можно было понять, что трапезничал Умбакано весьма нерационально – ни одно блюдо не было съедено до конца. Босмер недовольно качнула головой, осуждая такое излишество в пище, которая явно никогда до конца не съедается и, более того, выкидывается. Она вспомнила того неопрятного нищего с улицы, и неприязнь к аристократии в ней вспыхнула ещё более сильным пламенем.
Умбакано тщательно промокнул кружевной салфеткой губы и, свернув её, кинул на угол стола. Эльфийка успела заметить сверкнувший в солнечном свете крупный драгоценный камень в объёмном перстне аристократа. Пожалуй, за этот перстень можно было бы купить её лесной дом со всеми её потрохами.
-Так что там у тебя? – альтмер откинулся на спинку стула. Его руки зашарили в районе пояса – Умбакано расстегнул ремень на дорогом сюртуке и облегчённо вздохнул.
Сант сунула руку в свою сумку и извлекла оттуда осколок. В ярком свете он мигнул таинственными рунами, но тут же погас. Впрочем, Умбакано не смог не заметить этого. Он, оживившись, встал и подошёл к девушке.
-Я нашла это в эльфийских руинах, - босмер повернула свою находку к аристократу так, чтобы ему были видны руны. По его лицу было ясно, что он тоже не совсем понял, что это за вещь, но она его крайне заинтересовала.
-Я дам тебе за неё четыреста монет, - его руки уже потянулись к вещице, но Сант успела сделать шаг назад.
-Четыреста? Да я чуть не погибла, выуживая её из костлявых лап лича! – она возмущённо вскинула голову, отчего чёлка упала ей на глаза. Босмер снова мотнула головой, на этот раз чтобы убрать волосы с глаз. Умбакано перевёл взгляд с таблички на гостью. В глазах его читалось недоумение.
-А если ты надумаешь «чуть не погибнуть» в погоне за ржавым наконечником стрелы? – он заметил колчан за спиной девушки. – Мне в таком случае тоже выкупить её за большие деньги? В данном случае ценность имеет вещь, а не то, как её добыли. А это совершенно неизвестный булыжник, который, может даже и ценности никакой не имеет. Четыреста септимов. Так уж и быть, кладу сверху ещё тридцать за доставку. Этот камень больше не стоит.
Сант, не отрываясь, смотрела в глаза альтмеру. Тот и впрямь не показывал особой заинтересованности в обломке. Да и деньги тоже не были лишними – с каждой охотой теряется всё больше стрел, нужно залатать крышу в доме, может, даже присмотреть новый лук… Но эти же четыреста монет при особом упорстве можно заработать за несколько недель. Эльфийка посмотрела на табличку. Та уже не светилась и не мигала маняще, как раньше. Всего лишь обломок камня, бессмысленный и никчёмный. Что она с ним сделает? Разве что положит под ножку стола, чтобы тот не качался. И практичность взяла верх над любопытством.
-По рукам.
Губы Умбакано дрогнули в удовлетворённой улыбке. Он махнул слуге, и через пару минут тот принёс мешочек с деньгами. Сант развязала его, оценила блеск монет. На этот раз они сверкали намного заманчивей рун.
Дом она покидала, кажется, с облегчением. История с находкой закончилась достаточно выгодно, терзавшие её беспокойство и любопытство разжали свои цепкие объятья, оставив эльфийку наедине с её обыденными мыслями и мечтами.

Стоя на пороге таверны, она засомневалась в выборе крова: грязные столы, низкие потолки, странные посетители и какие-то девки по углам. Было бы намного приятнее провести ночь на жёсткой скамье часовни, там хоть не раздавался громогласный хохот каждые пять минут, и возможность получить ножик в бок была намного меньше. Однако боль в стёртых ногах была столь сильной, что Отис решила не вредничать и снять комнатку здесь.
Если бы хозяин таверны не стоял у стойки, девушка ни за что не нашла бы его среди пьяной толпы. У него были меленькие заплывшие глазки и рыхлое лицо, прямо указывающее на любовь Олава выпить. Однако вёл он себя вполне по-человечески, и простыни в комнате были чистыми и приятно пахли.
Внутренняя сторона бёдер была сильно истёрта, и девушка то и дело недовольно шипела, когда случайно задевала ссадины. Сложнее всего было ходить прямо и так, чтобы бёдра не тёрлись друг о друга. Может, имеет смысл подождать заживления болячек, ведь на коне в город не въедешь, а парочки сальных насмешливых взглядов Садальмелик хватило по горло. От воспоминаний по спине прошли противные мурашки, и с этими неприятными ощущениями Отис погрузилась в тяжёлый прерывистый сон.
Наутро у Садальмелик страшно болела голова. К общему состоянию прибавилось ещё и отсутствие уборной, что было настоящей трагедией. Девушка никогда не понимала путников, которые никогда не умывались по утрам и не расчёсывали волосы. То, чем она сейчас занималась, было трудно назвать «расчёсыванием волос». Она сидела с наиугрюмейшим выражением лица и с остервенением водила гребнем по своим длинным волосам. Для того чтобы умыться ей пришлось спуститься на улицу и зачерпнуть в ладони снег. Уже через несколько секунд руки заломило от холода, но снег никак не желал таять, и девушке пришлось втирать его прямо так.
В общем, утро не задалось. Садальмелик сидела за самым дальним столиком (несмотря на ранний час, в таверне было много гуляк, которые заняли все более-менее престижные места), с неудовольствием глядя в тарелку с кашей и ощущая, как противно тянет поцарапанную кожу лица.
А раздавшийся вдруг топот и крики « Тут псих, зови стражу!» окончательно уверили девушку в том, что вчерашний выбор ночлега был ошибкой.

Еда и напитки в «Тайбер Септим» стоили настолько дорого, что Сантиэль никогда бы и в голову не пришло в нём набить желудок. Но сегодня она сидела именно в этой таверне на обитом мягкой тканью стуле за широким резным столом и смущённо ковыряла вилкой, больше похожей на произведение ювелирного искусства, чем на столовый прибор, кусок мясо, аромат которого чаровал голодного человека сильнее, чем запах тела любимой женщины. Ну или мужчины. Кому как.
Мясо было очень нежным и прекрасно прожаренным. Оно моментально разламывалось на кусочки, истекая нежным прозрачным соком. Босмер шумно сглотнула слюну и отправила первый кусок мяса в рот. Нет, определённо деньги на еду были потрачены не зря – это был праздник для вкусовых рецепторов и желудка.
Когда тарелка опустела, эльфийка, налив в металлический стаканчик сладкого и ароматного хмельного мёда, развернулась к окну. На улицу опустилась ночь. Людей не было видно, разве что пройдёт одинокий стражник, осветив часть улицы факелом и потревожив ночную тишину топотом металлических сапог по мостовой.
Немного было жаль того осколка скрижали. Босмер вспомнила, как руны таинственно светились там, на постаменте в руинах, как манили, как тянули познать себя. Это было похоже на какие-то чары, которым поддаёшься со сладким томлением в груди, пусть и, осознавая, что эта слабость может стоить жизни. К тому же вкусив столичной жизни, девушка поняла, что 400 септимов – это не такие уж и большие деньги, и часть из них она уже потратила на ужин. Можно было бы вытребовать побольше или же вообще не отдавать пластину. И в это же время страшно захотелось снова подержать её в руках. Настолько, что Сант даже приподнялась на стуле, как будто уже готовая отобрать пластину, но тут же села на место, понимая, что ничего у неё не выйдет. Дом огромен, замки самые сложные, а за замками её поджидает охрана.
В это время на улице что-то сверкнуло, привлекая внимание босмер. Она пригляделась и заметила, что кованная железом дверь в особняк Умбакано приоткрылась, и на улицу из темноты дома вышла широкоплечая молодая орчиха в таких же мифриловых доспехах, как и ящер, которого Сант видела сегодня утром. Орчиха огляделась по сторонам и осторожно прикрыла за собой дверь. В её руках в свете факелов мелькнула связка ключей. Проверив, что замок заперт, орсимер направилась к таверне.
-Что, снова оставила своего старикашку наедине с его антиквариатом? – хозяйка таверны приветливо улыбнулась гостье и облокотилась на стойку. – Не боишься, что твоё отсутствие не останется незамеченным? Чего тебе налить?
-Как всегда, - орчиха широкими шагами преодолела расстояние от двери до стойки и плюхнулась на ближайший стул, звеня кольчугой. – Да чего с ним и его побрякушками случится? К тому же я никогда не оставляю дом без охраны – там сейчас бродит Матиас.
Охранница жадно отхлебнула браги, которую ей налила имперка и закончила:
-Или спит!
В таверне раздался бодрый низкий смех орчихи и более высокий, скромный – имперки, поэтому они и не услышали, как закрылась за охотницей дверь.
Идея была крайне сумасшедшей и ещё более опасной. Где искать осколок она не знала, в доме находился ещё один охранник, и если она попадётся уже внутри, то шансов на спасение у неё уже не будет. Да и вообще неизвестно, что ей могло встретиться в стенах огромного особняка альтмера.
Улица была пустынна. Эльфийка прислушалась, но не различила ничьих шагов, только факел на стене изредка потрескивал, раскидывая под собой быстро гаснущие искорки. Она обошла особняк, стараясь не выходить из тени, но другого входа внутрь не было. Даже редкие окна, и те были плотно закрыты. Но действовать через входную дверь было опасно и очень страшно – в любой момент мог пройти легионер или любой другой прохожий.
Сант замерла в кустах под окном, которое расположилось где-то в полутора метрах над землёй. Неудачно и неудобно, но наиболее приемлемо – с этой стороны здания стража не ходила, и если здесь и мог кто-то появиться, то исключительно тот, чьи помыслы не далеки от её собственных.
На окне висела решётка, запертая на висячий замок. Девушка смело засунула в него отмычку и навострила уши. Щелчки запоров были едва слышными, но вскоре цель была достигнута – дужка замка выскочила из основания, и Сант тихонько распахнула решетки. Замок на самой раме оказался ещё проще, и через несколько мгновений босмер уже спрыгнула с подоконника в комнату. Это была та самая обеденная комната, в которой встречал её Умбакано. На этот раз тёмная, лишь подсвечники поблескивали на столе. Сантиэль, пригнувшись, мелкими, но быстрыми шажками пробежала до лестницы и поднялась наверх. Именно в этот момент скрипнула дверь подвала.
«Наверное этот самый Матиас»
Девушка замерла в углу, боясь даже дышать. Человек внизу прошёлся по столовой и, кажется, вышел в другую залу. Охотница ещё секунду посидела на месте, прислушиваясь к звукам, и тихонько вошла в комнату на втором этаже. Взору её предстала восхитительная картина: вдоль стен стояли витрины и шкафы со стеклянными дверцами, за которыми призывно поблёскивали удивительные фигурки, резное драгоценное оружие. По стилю оно очень походило на айлейдское, впрочем, это наверняка оно и было, ведь Умбакано другой культурой и не увлекался. Сант изумлённо разглядывала стеллажи, пока взгляд её не упал на витрину, находящуюся от неё по правую руку. У девушки всё поплыло перед глазами, и она беззвучно опустилась на колени. На пурпурном бархате под стеклом лежал удивительной красоты лук, резной, сделанный то ли из очень гибкого металла, то ли из белого дерева, украшенный прозрачными кристаллами. Рядом лежал такой же стилизованный колчан с айлейдским рисунком, набитый стрелами. Эльфийка почувствовала, как глаза её наполняются слезами восторга и благоговения, в горле встал ком, и она могла разве что беспомощно хватать губами воздух.
Неизвестно, сколько она так простояла, но когда первое ошеломление прошло, Сант смахнула с ресниц слёзы и нахмурилась. Такая восхитительная красота лежит здесь, скрытая от людских глаз и, что страшнее, не используется по назначению! Босмер уже видела, как берёт этот лук… натягивает тетиву… как изгибаются половинки древка… Ещё немного, и она бы вскрикнула от наслаждения, но успела закрыть себе ладонями рот и замотала головой, отгоняя наваждение. Её трясло.
«Нет-нет, я пришла сюда за другой вещью»
Взгляд её не отрывался от оружия, но она пересилила себя и отошла от витрины.
В комнате скрижали не было. Зато была лестница наверх, видимо, в кабинет или на чердак. На этот раз взлом замка был долгим – мысли путались и каждый раз возвращались к луку, сосредоточенности не было и в помине. Но замок, наконец, поддался, люк был открыт, и первое, что бросилось в глаза, был именно тот самый осколок, лежавший на письменном столе маленькой комнатушки. Девушка, не мешкая, бросила его в сумку, взгляд задержался на лежащей рядом книге, которая также упала следом. В это время внизу открылась дверь, и Сантиэль услышала уже знакомые шаги Матиаса. Тот пересёк комнату и, не задерживаясь, вышел через противоположную дверь, которая вела в столовую. Охотница обрадовалась, что не схватила лук по первому желанию, иначе охранник бы уже поднял шум, спрыгнула на лестницу и закрыла за собой люк. Но узорчатое оружие непреодолимо манило к себе. Эльфийка скрипнула зубами и перестала сопротивляться своему желанию. Рука нависла над витриной, едва слышно щёлкнули замки. Она открыла стеклянную крышку, схватила лук и колчан, замотала их в снятый плащ и, так и оставшись незамеченной, покинула особняк.

Добавлено (13.01.2011, 19:53)
---------------------------------------------
Раджани ничего не успела понять, как все унялось. Последними вышли стражник-норд и интересной внешности бретонка, кажется, не очень-то счастливая от того, что ее куда-то ведут. Но природное любопытство пересилила усталость, и у Олава она спросила всего лишь насчет свободных комнат, коих не оказалось. Вот что значит - не свезло. В первый же день тащиться обратно и спать на снегу не очень-то хотелось. Разве что прийти в гильдию бойцов, притвориться, что я ее член и заночевать там? Так не поверят же, не пустят(если у них там вообще есть местечко для сна). Ну не проситься же к кому-нибудь в дом переночевать на полу! Нет, не то чтобы это было как-то стыдно или унизительно... Просто она уже попробовала один раз. Здоровяк-норд с топором гнал ее до самых ворот, а там его уже стражники утихомирили. Ладно. Раджани выторговала у Онгара за секиру 600 септимов, с облегчением бухнула ее ему на руки. В конце концов Олав за 5 монет заверил, что если усталая посетительница "совершенно случайно" уснет за столом, то беспокоить ее он не будет.
Конечно, поспать удалось немного, но это вернуло ей силы. Раджана решила,что надо придумать, куда бы ее с выгодой толкнуть. А может, не толкать?.. Пластинка завораживала... При поворачивании в разные стороны поверхность пластинки поблескивала и переливалась мягким текучим светом. От непонятных надписей веяло пыльным запахом старых времен... Нет, она ничем не пахла, но на руках осталось ощущение, как от прикосновения к Пожилым фолиантам, или Древнему артефакту, или Старому ржавому массивному резному ключу от неведомой, может быть уже несуществующей дверки. От таких образов грудь сладко сдавило, почему-то стало грустно и Раджани ощутила, что это все было...но или исчезло, или стало старым, пережило своих давно умерших хозяев...И все что и кто сейчас есть, тоже будет старым, бывшим и забытым... И все проблемы нынешнего мира показались бесполезными, ненужными и глупыми. Хотелось плакать, сама не зная отчего, и Раджана тоже почувствовала себя старой, а может даже и умершей, а потом и вообще ушедшей из этого мира навсегда, не оставив никакого следа, старая и забытая... И странно было думать, что простая, но старая пластинка может привести ее к такому смятению чувств...

Добавлено (14.01.2011, 15:03)
---------------------------------------------
Раджана пребывала в полном расстройстве. Эта пластинка вызывала у нее образы, от которой ей становилось плохо, но в то же время у нее не хватало духу избавиться от нее. Раджани вдруг почувствовала себя жутко одинокой и покинутой, одной во всем мире. Ей смутно захотелось чьего-то внимания и заботы. "Вот опять она меня мучает!"-чуть не с плачем подумала она. Но...и отдать или выкинуть...не могла. Ей представился домик на необозримом цветущем лугу, залитом июльским солнцем. Раджани в легком платье бежит по траве, потом падает, зарывается носом в душистые цветы, впитывает тепло солнца. Из домика выходит молодой хаджит, улыбается, ложится рядом. Они лежат и молчат. Счастливые. Но видение резко обрывается. Очень грустно. Да, это было хорошее видение. Но только видение. Не реальность. Хотелось куда-то бежать, бежать, а если на пути будет обрыв, не останавливаться, бежать дальше, оторваться от края, отдаться воздуху и небу. Сладко падать, раскинув руки...
Вспомнился скелет, сжимающий пластинку. Теперь она знала, почему он умер, и почему в последние минуты жизни сжимал в пальцах свою скууму, своего убийцу...