Сидит он один в громадине храма,
Забытый и Духом Святым и Отцом,
И Сыном забыт он. Такая опала
Грозит всем архангелам с грустным лицом.

Когда-то он был любимейшим другом,
Великого Бога и прочих Святых.
Но взревновал он к ничтожнейшим людям,
Созданным ради небесных потех.

И до того он дошел в своем гневе:
Стал гадости делать и искушать.
И ладно бы только людское отребье,
Но даже и ангелов стал совращать.

Стал он темнеть своим опереньем,
Черстветь чертами лица.
Был постоянно с больного похмелья,
И тяжело уже стало летать.

Но дело свое он все-таки сделал:
Ожесточилися Божьи рабы.
На` небо меньше смотреть люди стали,
Оглохли, ослепли словно кроты.

Божьи заветы все позабыли,
Библию стали стесняться читать.
Храмы взрывали, деньги лишь чтили -
Небесную суть свою стали терять.

Тут-то он дел своих ужаснулся,
Понял, во что превратил Бога рать.
Рыдая, он к Богу их развернулся,
Но встретил лишь зеркало любящих глаз.

В них он с тоской посмотрел понимая,
Что видит кошмар детских снов.
И мука душу все больше сжимала,
Хотел он не слышать божественных слов.

Нет! не ругал его Бог за бесчинства
Которые тот учинил.
Спросил он лишь только без тени кощунства:
-Зачем ты СЕБЯ разлюбил?

И ангел печальный встал на колени,
Но не о милости он попросил.
Поцеловал трона Бога ступени
И прочь побежал, выбиваясь из сил.

Остановился у края вселенной,
Заплакав, тяжко вздохнул.
Взлетел он со скорбью безмерно тяжелой,
Но вниз груз печали вдруг потянул.

Забился он в воздухе точно как птица,
Подбитая метким стрелком.
А рухнул на землю как жалкий пропойца,
Зарезанный чьим-то ножом.

Теперь в подземелье нашел он обитель,
Где люди ему воздвигнули храм.
В душах их он стал теперь повелитель,
Хотя он того не желал.

Все думают, с Богом он яро воюет,
Души людские крадет.
Но мало кто знает, как он тоскует,
Когда в темноте на копытах бредет.

Не он нас. Мы сами себя искушаем.
Сами себе выбирали мы путь.
Он нам просто ничуть не мешает,
Зашторить щемящий божественный луч.

И все ему нынче теперь безразлично.
Покой, тишина - ему дом.
Ни ангел, ни черт. Он обезличен.
Красивый, несчастный, небесный фантом.